старые фото, старые фотографии Владивосток, фото, старая фотография,  Владивосток фото, советские фотографии старые фото, старые фотографии Владивосток, фото, старая фотография,  Владивосток фото, советские фотографии

Истории » Средства от скуки: водка, карты, револьвер

Наши предки всячески боролись с тоской и скукой на дальневосточной окраине Российской империи в первые десятилетия после основания поста Владивосток. Правда, средства этой борьбы часто выбирались весьма своеобразные. Многие обыватели и служивые люди «раскрепощались» при помощи горячительных напитков, картежной игры и участия во всякого рода забавах, порой просто диких.

Евгений ШОЛОХ, специально для «К»

Портрет первопоселенцев: ну и рожи!

Современники оставили следующую характеристику нашим предшественникам, обживавшим берега Золотого Рога в 70-х гг. ХIХ в.: «Тогдашнее русское общество в городе, не считая войск, состояло из нескольких купцов, запасных нижних чинов, исполнявших обязанности мещан, бывших южно-уссурийских крестьян, из семей финляндских уроженцев, переселившихся из гавани Находка за упразднением удельного ведомства, 200 каторжных женщин, состоящих служанками, ключницами, содержанками и служивших для временного сожительства с чернью в кабаках и притонах; из разночинцев и, наконец, из 30 каторжных семейств, образовавших поселок в районе Первой Речки (...) Обыватели Владивостока жили крайне бедно и представляли из себя всякий сброд, «босую команду», далеко не отличающуюся нравственностью. Беспробудное пьянство, разврат и грабежи составляли обычное явление в тогдашней владивостокской жизни».

Какая в этой глухомани культура?

По поводу культурного досуга наших предшественников современник оставил такое убийственное свидетельство: «О духовной жизни говорить нечего — ее почти не было. Пьянство, картеж и сплетня — вот три кита, на которых держалось тогдашнее местное, даже «высшее» общество. Если в эту среду попадала свежая сила с более возвышенными запросами, она в конце концов или спивалась, или пускала себе пулю в лоб».

Увы, и спустя 30 лет после основания Владивостока ситуация мало изменилась. Писатель Антон Чехов, посетив наш город, ужасался: «Бедность, невежество и ничтожество, могущее довести до отчаяния. Один честный человек на 99 воров, оскверняющих русское имя. Местная интеллигенция, мыслящая и не мыслящая, от утра до ночи пьет водку, пьет нещадно, грубо и глупо, не зная места».

Скоротать вечер за «алямуром»

У некоторых обывателей пьянство сочеталось с иными забавами. Очевидец писал: «В 10 часов вечера город погружен в сон, и только в немногих домах мелькают еще огоньки. Бодрствуют лишь винтера да любители штоса — игры распространенной, несмотря на общее безденежье. В азартные игры играют в гостиницах и клубах, и в частных домах. В числе игр есть одна специальная амурская, так называемая «алямур». Человек желает продать вещь подороже, чем она стоит. И он устраивает «алямур». Делает известное количество марок и продает желающим, а те уже играют на эти марки в банк. Кто заберет марки, тот получит вещь. (...) Отсутствие удовольствий, замкнутость семейных домов поневоле заставляют бросаться в карточную игру, чтобы хоть в ней забыться от мертвящей тоски города, куда письма приходят через два месяца, а то и через пять».

Клуб ланцепупов

В 70-х гг. ХIХ в. во Владивостоке появился т.н. клуб ланцепупов (история умалчивает о происхождении и значении этого слова). Организатором его считается военный флотский врач немец Леопольд, по свидетельствам, большой шутник и озорник. Под стать ему подобралась и компания таких же скучающих холостых офицеров. И даже местный священник, который тоже и выпить был не дурак, и поучаствовать в каком-нибудь очередном розыгрыше или дурковании.

Вот только пара эпизодов развлечений этих господ. Однажды хозяин гостиницы получил партию свежей осетровой икры из Николаевска и наварганил гору блинов с икровой начинкой. Ланцепупы, понятно, оказались тут как тут. «Конечно, — писал очевидец, — на этих блинах было выпито изрядно — и просто, и с «перегородкой» (т.е. пиво после водки), и допились до того, что постановили считать этот летний день «масленичным» (что бывает, как известно, лишь при проводах зимы) и устроить соответствующее «катание с гор». «Горы» были построены матросами из струганых и насаленных досок тут же во дворе. И при лунном свете в теплый, летний вечер совершенно нагие фигуры ланцепупов одна за другой скатывались на клеенчатых диванных подушках вниз — на подложенные тюфяки».

Напившись в очередной раз «до положения риз», компания доктора Леопольда сильно впечатлилась картиной на настенном ковре гостиничного номера, где была изображена охота на тигра. И устроила тут же свою «охоту на тигра», начав палить нещадно по ковру с изображением хозяина Уссурийской тайги. «Перепуганный хозяин гостиницы догадался сообщить «охотникам», что «тигр» уже убит и что в ознаменование торжества у него внизу («на привале») уже приготовлена жареная косуля со шпиком. На этом тогда «охота» и кончилась», — писал современник.

Те же из офицеров, кто не попал в тесную компанию ланцепупов, разнообразили свой досуг, как обычно, спиртным и сопутствующим погромом и мордобоем в кабаках. Порой, правда, доходило и у них до фантазий. Так, к примеру, однажды группа молодых офицеров, упившись, стала забавляться тем, что заставила раздеться донага хозяина кабака и, приковав к стенке, стала его «расстреливать» сырыми яйцами, изъятыми на кухне, для пущего веселья паля в воздух из револьверов...

Баловали и стрельбой на улицах

Случалось, скучающие господа, взяв в руки оружие, развлекалась и на улицах Владивостока. Местная хроника происшествий нередко сообщала о подобных выходках типа: «Какие-то подвыпившие молодые люди опять забавлялись стрельбой на улицах и гонялись за непонравившимися им прохожими с револьверами в руках».

А итальянский подданный г-н Агрести, «содержатель разного рода общественных заведений более или менее приличных», как-то на Пасху от скуки поздравлял прохожих следующим образом: «Около 6 час. вечера он выходил на улицу с ружьем и таился. Увидев идущего по дороге человека, Агрести грозно спрашивал, кто идет.

— Это я, Федор Александров, — отвечал прохожий.

— А, это ты, Федор... Ну, поздравляю тебя с праздником! Раздавался выстрел, и раненый человек с криком падал... Не правда ли, совершенно оригинальный способ поздравления с праздником?» — ерничала местная газета.

Развлекались и на казенной службе

Служил на Сибирской флотилии капитан 2-го ранга Владимир Терентьев (после увольнения в запас он станет представителем местного филиала Добровольного флота, которым будет успешно руководить почти четверть века).

«В молодости он был блестящим офицером с широким морским образованием, массой знаний, каких не имели другие офицеры, с кипучим темпераментом. Все это даже к старости потускнело очень мало, — писал о нем редактор газеты «Дальний Восток» Виктор Панов. — Командовал Терентьев в 70-х гг. ХIХ в. канонерской лодкой «Горностай». Офицерство боялось службы на «Горностае». Это было своего рода исправительное заведение. Офицеры (по одному, по два) вечно сидели у него под арестом в каютах с исполнением служебных обязанностей. А при плавании по Охотскому морю он как-то засадил под арест всех своих офицеров даже без исполнения служебных обязанностей и остался только со своим штурманом Вяжлинским, с которым и выходил по очереди на вахту под парусами».

В этом же плавании имел неосторожность находиться и епископ Благовещенский и Камчатский, который совершал объезд прибрежных приходов своей епархии. С ним Терентьев тоже сыграл шутку. Дав «добро» правящему архиерею на посещение баньки на берегу, он предупредил, что если будет три свистка с судна, значит, крепчает ветер и надо срочно уходить в море. Только успел владыка намылился в истопленной для него баньке, как с «Горностая» раздались свистки... Недомытый и полуодетый епископ, поминая всех святых и святителей, спешно на шлюпке прибыл на борт канонерской лодки и, едва отдышавшись, вопросил: что, господин капитан, ветер покрепчал, в море уходим? «Да нет, все в порядке, погода, как видите, тихая, просто я свистки пробовал», — невозмутимо ответил Терентьев.

Были и другие шутки. Так, в 1877 г. произошел следующий случай. «Горностай» возвращался во Владивосток. У острова Русский Терентьев в тумане рассмотрел силуэт старого морского трудяги — пароходо-корвета «Америка», который теперь использовался в основном для окрестных морских прогулок праздной публики. Терентьев велел пальнуть из пушки над «Америкой». Перепуганный командир «Америки» Вешняков, не признав «Горностай», тотчас застопорил ход и... спустил флаг, полагая, что попался супостату ... Терентьева в очередной раз выдрало командование за его озорство. Но он не унывал, говорил, что иначе можно от невыносимой скуки спиться или застрелиться...

И, увы, стрелялись

Особенно такой роковой шаг был присущ офицерам, как правило молодым. И не только в гарнизонах, стоящих в глухих урочищах Уссурийского края, но и во Владивостоке. Из-за тоски, невыносимой скуки, карточных долгов, безответной любви к замужней женщине. Ведь женщин остро не хватало не только в глубинке, во Владивостоке тоже. Сообщая об очередном случае суицида, местная пресса писала: «Процент самоубийств среди офицеров в Приморском крае слишком высок. Весьма печально то, что эти явления, характеризующие не совсем нормальный строй социальной жизни офицерства в захолустьях края, в большинстве случаев обходятся если не молчанием, то недомолвками».

Источник: www.konkurent.ru

© 2006-2024, Старые фотографии Владивостока, старинное фото Публикации
Проект: РИА PrimaMedia. Дизайн сайта — ЦРТ

старые фотографии, фотографии Владивостока